Подымаемся мы утром ни какие, не выспавшиеся от его храпа. Мысли как ленивые мухи в голове ползают. Пытаемся разбудить Кузьмича - мол, утренний клев, рыбачить пора. Он поднимает голову, открывает (это он так думает) глаза и коротко произносит: «НХ». Тот же ответ мы получаем на вопрос о возможности использования его лодки. Однако с бодуна принимаем его как положительный ответ.

Надо сказать, что берег Оки, на котором мы остановились, был очень высок и крут. Спуститься к реке еще кое-как было можно, а вот лодку тащить крайне неудобно. Не мудрствуя лукаво, мы загрузили ее необходимым снаряжением, положили туда якоря и бросили с берега на воду.

Все произошло в одно мгновение. Вслед за лодкой из палатки, сидя на жопе, с большими (уже проснувшимися глазами) и криками: "Обана в рот!!!" пролетает Кузьмич и скрывается за обрывом берега. Затем раздается звук, похожий на шлепок при падении свежего мяса на стол без скатерти и протяжное: «Мл-я-я-я!».

Мой друг протирает глаза и говорит, мол, все, не пью больше. Он напрочь забыл о системе сигнализации, к которой прибегал его отец.

Я уже понял, что произошло, но надеялся, что он упал в воду. Но в воду Кузьмич не попал. Он лежал в лодке лицом вниз в неестественной позе. Потом медленно переворачивается на спину и, обводя окрестности помутневшим взором, произносит: "Хорошо, что не за х… привязал».

Слава Богу, что все обошлось без переломов и сильных ушибов. А Кузьмич, теперь уже царство ему небесное, был хорошим человеком и зла на нас за это не держал.